ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

К концу этого дня, если даже меня осудят люди, с которыми я разговаривал, должен признать, что Брексит больше связан с эмоциями, чем с логикой. Ремайндеры чувствуют себя Европейцами, а Ливерсы (сторонники выхода) — Британцами. Ремайндеры хотят быть частью глобального мира, а Ливерсам этого не нужно. Дело не в «тупой экономике».

Тувиа Тененбом

УКРОЩЕНИЕ ЕВРЕЯ.
ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ОБЪЕДИНЕННОМУ КОРОЛЕВСТВУ

Перевод с английского Минны Динер

(продолжение. Начало в № 5-7/2022 и сл.)

Люди с Крючкообразными Hосами

В надежде увидеть еще лучший живой триллер, я отправляюсь в Палату Лордов.

О, что за волшебное место!

Вестминстерский Дворец, как я уже упоминал, является домом и для Палаты Лордов и для Палаты Общин. Каждая из них отличается предпочтением какому-нибудь цвету. Лорды — красные, а Общины — зелёные. Я люблю красный цвет. Ковры здесь красные, стулья красные, и сердце тоже красное. Вот так.

Секция для визитёров Палаты Лордов, где каждый может наблюдать за сессиями Палаты, называется не «Секцией Визитёров», а «Галереей Посторонних Людей». Мы ведь находимся в Англии, и здесь употребляется возвышенный английский, потому что они настоящие Англичане, не то, что все остальные. Лордов не так уж и много. Картина напоминает то, что я наблюдал в Шотландском Парламенте. Политики всюду остаются политиками. Особую краску вносит человек в самой середине с париком на голове. Я понятия не имею в чём заключается его работа. Я спрашиваю у работающих здесь людей, но получаю разные ответы, начиная от председателя до клерка. Иди — пойми.

Лорды встают и говорят, один за другим, каждый сталкиваясь либо с пустотой, либо с парой засыпающих лордов. Но они всё равно продолжают, и продолжают, и продолжают, словно их слушают тысячи людей и аплодируют при этом. Палата Лордов, как и другая Палата – Представителей – имеет ряды скамеек, глядящих друг на друга, как в Квакерской церкви, и это выглядит забавно, как люди говорят, обращаясь к пустым скамьям. Естественно, работающим здесь людям так же скучно, но они хоть что-то пытаются с этим делать. Они начинают ходить туда-сюда, туда-сюда, а один останавливается рядом со мной. На моей голове шляпа, и этот служащий просит чужака снять её. В Палате Лордов не носят шляп. Это католическая, а не квакерская церковь.

А почтенные лорды, если вам интересно, в данное время обсуждают поправки к Брекситу. Они пытаются произвести впечатление друг на друга, или же на мастеров, или уборщиков, чистящих полы, что они знают всё о том, что надо знать о Брексите. Но, когда несколько минут назад я прислушался к тому, что они говорят, я обнаружил, что на самом деле они не знают ничего.

Конечно, если бы я был лордом, то скорее всего вёл бы себя точно так же, как они. Не можешь же ты быть лордом и не сказать ничего; так эти дела не решаются. Да — да — да!

Эй, орёл! Слышишь меня? Я теперь в Лондоне. Знаешь ли ты, что я делаю сейчас, прямо в эту минуту? Я никуда не езжу, а сижу в Палате Лордов и наблюдаю, как старые лорды шевелят губами.

Погляди на них, Царь всех птиц. Что скажешь?

Орёл безмолвствует. Мой орёл, думается, летает сейчас над Хайландом, развлекаясь видами одетых в килты шотландцев.

А я здесь, вглядываюсь в создания вокруг меня.

Были бы здесь лорды и парики, не будь здесь королевы и принцев? — размышляю я про себя. Скорее всего нет. Бог благослови Королеву. Фактически многое из того, что я, а возможно и орёл, видел почти повсюду в этой стране, связано с монархией. Это всё говорит об иерархии, чем-то вроде классовой системы. Королевы, Короли, орлы, вОроны, принцы, герцоги, лорды, господа, бароны, баронессы, графы и попугаи. Служба доставки писем достаточно уместно зовётся Королевской почтой.

О, если бы я был герцогом Веллингтона! Представьте себе, еврей с акцентом вдруг становится Герцогом Веллингтона! Я был бы лучшим Герцогом из всех.

Размечтавшись, я пропустил звонок.

Несколько лет назад молодой человек по имени Хуг Гросвенор стал Герцогом Вестминстера. Он ужасно богатый человек, поэтому, думается, это было бы только справедливо мне стать Герцогом Веллингтона.

Конечно, если с этой задачей слишком трудно справиться, то я ничего не имею против того, чтобы остаться Графом Тененбомом. Ну, по крайней мере…

Но нет. Я чужой человек, находящийся в середине Галереи для Посторонних людей, и мне становится окончательно скучно с этими лордами.

Подходит время встретиться с баронессой. Она где-то здесь, во дворце, остаётся только найти её.

О, вот она, на нижнем этаже, недалеко от входа, сидит в кресле. Это женщина, которая не пропустила звонок, подобно мне. Эта женщина-религиозная еврейка.

Жизнь несправедлива.

Её зовут Баронесса Розалинд Алтман, она экономист по профессии, бывший министр труда и соцобеспечения. Она заседает в Палате Лордов, как Консерватор, или Тори.

О чём может один еврей спросить другого еврея в эти дни в Лондоне? Ясное дело: антисемит ли Джереми Корбин?

Мой орёл как-то сказал мне, что эта женщина — твёрдый орешек. Интересно, что эта стойкая леди и в то же время баронесса, ответит мне.

— Я верю, что Джереми Корбин антисемит.

Сразу видно, что женщина религиозна, ведь она начинает с «я верю».

И она продолжает, и говорит, и говорит, как положено лордам, ведь она держит речь, а не просто отвечает на вопрос:

— Я считаю, что он должен быть антисемитом, ибо не могу поверить, что кто-либо еще может так превратно истолковывать комикс, который он обожает.

— Какой комикс?

— Был такой комикс, который он обожал. Он был… Я точно не помню где он был, но я могу выяснить. Этот комикс хотели убрать, но он стал говорить, что это нецелесообразно, ибо каждый должен иметь возможность выразить своё мнение, и что это искусство.

Но я боюсь, что всё-таки должна быть разница между искусством и подстрекательством к ненависти. Кроме того было много примеров, когда он одобрял взгляды совершенно очевидно антисемитские, а потом пытался дистанцироваться от них. Я уверена, что он антисемит и верит в классические антисемитские байки об евреях, которые обязательно являются дьяволами капитализма, банкирами и эти средневековые стереотипы, которые являются просто разрушительными и опасными, что, разумеется, абсолютно недопустимо. Евреи происходят из различных слоёв общественного спектра, у них различные политические взгляды. Одни могут быть капиталистами, а другие бесспорными социалистами или коммунистами.

— Я задавал этот же вопрос многим еврейским лидерам и еврейским чиновникам: Антисемит ли Джереми Корбин? Да, или нет? Вы — первая женщина, кто на запись сказал, что он антисемит.

— Я боюсь, что из-за этого у меня будут неприятности, но я такой человек, который говорит то, что думает. Если я в это верю — я говорю.

— Я поздравляю Вас с тем, что Вы говорите, что думаете.

— Я совсем не чувствую необходимости в поздравлениях. Мне очень грустно об этом говорить, и я очень расстроена из-за того, что впервые в моей жизни я чувствую угрозу, как к еврейке, угрозу своему будущему в этой стране. Я никогда этого не чувствовала раньше. Наоборот, я всегда считала, что мне повезло жить в такой толерантной стране.

Правительства, состоящие из представителей разных партий, я не говорю только о Консерваторах, я говорю и об Лейбористах, многими десятилетиями руководились людьми, далёкими от антисемитизма, которые были религиозно толерантны. Они создавали и лелеяли общество, где отстаивались права евреев, права мусульман, вообще людей всех верований и людей неверующих. Всё это с большим уважением к каждой личности, его предпочтениям и индивидуальности. Впервые в моей жизни я сталкиваюсь с серьёзной угрозой, исходящей из одной из главных политических партий, которая может прийти к власти, и которая направлена против интересов евреев.

Я слушаю её, смотрю на неё и поражаюсь: дама на такой высокой позиции, что окончательное падение должно пугать. А эта женщина, которая достигла самого высокого уровня в обществе, член Палаты Лордов, баронесса, она видит эту бездну, которая смотрит на неё снизу.

Она не единственный человек, опасающийся, что его судьба может повернуться на 180 градусов. Среди таких Британцев есть и неевреи, которые опасаются, что их судьба изменится с рождением леди Брексит. Что же думает баронесса о Брексите?

— Какова Ваша позиция, как экономиста, по Брекситу?

— Я глубоко озабочена Брекситом, я его не приветствовала. Я бы признала выход из ЕС, если бы была уверена, что этого наверняка хотят большинство людей в этой стране. Если это так, то ОК. Я ведь демократ, знаете ли.

— Я не понимаю этой логики.

— Чего Вы не понимаете?

— Был же проведён референдум, на котором 52% людей высказались за выход из ЕС, и 48% — против.

— Да.

— Точка.

— Я не считаю, что мы действительно должны подчиняться этим инструкциям.

— Почему же? Это же демократия.

— Нет, это не так. Это был консультативный референдум.

— Но большинство людей…

— Погодите — погодите! Семнадцать миллионов четыреста тысяч людей проголосовали за выход из ЕС на основе обещаний и заверений, которые были фальшивыми. Я согласна, что обе стороны этой кампании были ужасны. Но если бы людям объяснили, что выход из ЕС означает потерю свободной торговли, и всех торговых сделок, которые у нас были, и, что выход из ЕС непременно означает для нас оказаться в худшем положении, по крайней мере какое-то время, я не уверена, что они бы голосовали за выход.

Этот патронаж, покровительство по отношению к голосующим За Выход, что в сущности означает неуважительное отношение к их способности самостоятельно мыслить. Но эта леди не единственная, которая так думает. Большинство Лейбористов, и большинство так называемых либералов думают точно так же. Эти «Ремайнеры» (противники выхода из ЕС) не могут признать своё поражение в выборах, поэтому они ноют… Соответственно достаточное количество бульварной прессы обращается к Ремайнерам, как к Ремонерам (нытикам). Прекрасное использование английского языка!

 Но баронесса, как и её коллеги, не может остановиться…

— Я пришла из мира пенсий. Если вы обещаете кому-либо, что купив вашу пенсию, им будет легче уйти, и, что в этом нет никакого риска, который называется мисселингом (страхового полиса, предусматривающего выплату страховой суммы в случае потери работы.) Кроме того, человек будет иметь шанс передумать и получить компенсацию. Посыл, который люди получили перед голосованием, и мы не знаем сколько из них поверили в него, заключался в том, что им будет лучше жить, выйдя из ЕС, что они будут иметь гораздо больше денег, и, что они сохранят все имеющиеся преимущества, без потерь того, что мы уже имеем. Но это неправда.

 — Но может тогда аннулировать референдум Соглашения Страстной Пятницы…

— Разрешите мне кое-что сказать Вам.

— Но если вы лишаете законной силы один референдум, почему же не аннулировать и другие заодно?

— Это очень важное замечание. Несколько лет назад у нас был референдум по Уэльсу, так? 0,3% качнули голосование. Тереза Мэй, которая в настоящее время говорит, что этот референдум неприкосновенен, проводила кампанию за то, чтобы провести другой референдум по ниспровержению этого. Мы даже потеряем свои гарантии в договорах по атомному вооружению. Мы потеряем свою безопасность. Но никто этого не объяснил людям.

Должен сказать, что будучи экономистом, она должна была быть более точна с цифрами. Разница была в 0,6%, а не 0,3%. К тому же этот референдум, несмотря на эти маленькие цифры, был одобрен и Уэльская Ассамблея добилась результата.

К концу этого дня, если даже меня осудят люди, с которыми я разговаривал, должен признать, что Брексит больше связан с эмоциями, чем с логикой. Ремайндеры чувствуют себя Европейцами, а Ливерсы (сторонники выхода) — Британцами. Ремайндеры хотят быть частью глобального мира, а Ливерсам этого не нужно. Дело не в «тупой экономике».

Я не Британец. И мне всё равно — останутся они, или выйдут из союза, но я никак не пойму логику Ремайндеров, которые пытаются использовать любое исключение из правил, обходя основные принципы демократии, даже факты. Это своеобразный талант, с которым я обычно сталкиваюсь в интеллектуальном мире, чаще среди левых политиков, где факты и логика не имеют значения. Но Баронесса является исключением. Она консервативна, религиозна и не чувствительна.

Мы говорим с ней еще много об этом, пока я не прекращаю этот разговор. Нет никакого смысла спорить с людьми, которые приходят с религиозным рвением против, или за Брексит. Невозможно оспорить веру.

Эта Баронесса по крайней мере имеет мужество, нервы и храбрость сказать очевидные вещи о Джереми Корбине, не в пример многим собратьям по религии, у которых нет способности смотреть правде в глаза и называть лопату лопатой.

Джереми Корбин — человек, который может стать следующим премьер-министром, если он распорядится верно своими картами. Но что же значит в нынешней Британии правильно разложить карты? Я не знаю. Может, ненавидеть евреев чуть больше. В любом случае, я очень хочу видеть этого святого! Может, побеспокоить Красного Пита? Почему нет? Конечно!

И я посылаю ему мессадж, напоминая, что «Джон Леннон» ждёт встречи с ДК. И он сразу откликается. Ну, не умница ли он?

Он пишет, что встретится с ДК через несколько дней, и, что он попробует. Если это материализуется, — добавляет он, это может состояться после собрания НИК (Национального Исполнительного Комитета), которое состоится в Лондоне на следующей неделе.

Конечно никогда в жизни я и не предполагал, что буду называться Джоном Ленноном. Но всё возможно в мире Джереми Корбина.

Баронесса не удивила меня, когда она упомянула тот антисемитский комикс. (мультфильм?). Часто, когда я говорю с людьми о Дж. Корбине, они делятся со мной различными сочными антисемитскими историями, в которых он играет главную роль. Если бы я жил постоянно в Лондоне, я бы создал антисемитский мюзикл «ДК и Я». Уверен, это был бы взрыв для Вест-Энда — самый кассовый спектакль на все времена.

Я еще точно не решил, но возможно там будет одна сцена, где он будет изображён трансвеститом, танцующим в розовом бикини, едящим пирожные Принцессы Ди и лижущим шоколад Дарвина.

А в другой сцене, думаю, он бы прогуливался в килте в Гейтшеде, ища книжный магазин. Не было бы это забавно?

«ДК и Я». Билеты можно получить в вашем местном еврейском банке. Не могу дождаться!

Я брожу по дворцу от Палаты Лордов до Палаты Представителей, и прохожу через Королевскую Галерею, чьи стены украшены двумя громадными картинами. Одна — это Смерть Нельсона, описывающая битву при Трафальгаре, а другая — Встреча Веллингтона и Блюхера, изображающая Битву при Ватерлоо.

Две новые мысли пришли мне в голову. Первая: Герцог Веллингтонский совсем не похож на меня. Вторая: Не повесят ли когда-нибудь на эти стены портрет Джереми Корбина?

Закрыв глаза, я так и вижу висящую картину, где глава Лейбористской партии и премьер-министр Малайзии стоит на высоком холме, глядящим вниз на кустарник, где крючконосые евреи обменивают валюту прежде, чем умереть.

Такая картина будет висеть здесь завтра, если британцы не сокрушат антисемитизм сегодня. Я открываю глаза и ухожу.

Жуткий Ублюдок Англии

Не знаю, рассказывал ли вам кто-нибудь, что Вестминстерский Дворец имеет обыкновение вызвать оцепенение человеческих клеток после контакта с ним в течении более двух часов. Мне это никто не рассказывал, даже мой орёл, и я оцепенел. Если бы я немедленно не покинул этот дворец, я бы мог умереть там и возможно даже был бы там похоронен. Можете себе представить? Дж. К и я. В одном Дворце.

К счастью, я ушёл прежде, чем это стало поздно. Я вскочил в Убер, и водитель, воистину замечательный парень, увёз меня так далеко, нaсколько ему позволено везти.

В настоящее время я нахожусь в пабе, который когда-то был синагогой. Я не шучу, клянусь вам. Не верите? Поймайте Убер и приезжайте сюда, велите высадить вас перед пабом «Коронационный Зал». Что же вы видите, стоя перед ним? Да, звезду Давида.

Нет, я пришёл сюда не молиться. Я пришёл сюда выпить, а главное, быть как можно дальше от дворца. Что же я пью? Diet Coke. Грустная история, верно? Человек сидит в пабе и пьёт Diet Coke. Такова жизнь. Моя жизнь.

За столом рядом со мной я вижу Боба и Колин, уважаемых посетителей паба от Тори и Лейбористов. Они нормальные люди, они пьют пиво. И оба они настроены про-израильски. Так они мне говорят. Почему? Да из-за Холокоста. Евреи слишком пострадали, и они, как Британцы отождествляют себя с ними.

Для еврея, вроде меня, очень лестно встретить двух совершенно чужих людей, которые имеют такие глубокие приверженности к евреям, если учесть, что в этом пабе никто не знает, что я еврей. Я сказал Бобу и Колину, что я Иорданец. Да. Я, для полной ясности — хашимит, как Король Абдалла из Иордании. Другими словами, я — прямой потомок Пророка Мухаммеда. Вот.

Я уверен, что вы поймете меня, что, как иорданец, я очень обижен на этих двух британцев за то, что они поддерживают евреев. Как можете вы, — спрашиваю я у них — не поддерживать моих палестинских братьев и сестёр, которые страдают из-за Израильской оккупации? Но они твёрдо стоят на своём, они — за Израиль. Точка. Упрямые Британцы. Я прошу этих двух любителей евреев поделиться со мной своими чувствами по поводу возрастающего антисемитизма в их стране, особенно в свете постоянных отчётов об антисемитизме в Лейбористской партии.

Но они не согласны с тем, что сообщает медиа, так как это неправда. Медиа принадлежит евреям и эти евреи распространяют такие новости.

Я слушаю их разговоры, и слышу сказанное Питером Уилсманом:

«Вы же знаете, что богачи контролируют газеты, богачи контролируют всё. Как тесен мир.

 — Погодите. Исправление. Всё принадлежит евреям.

 И они развивают эту тему. Колин:

— Евреи владеют всеми бизнесами, они зарабатывают деньги. У них есть возможности, они собираются вместе… все самые богатые люди — это евреи.

 — Вы согласны с этим? — спрашиваю я у Боба.

— Да. Колин добавляет:

— У них нюх на бизнес.

— Я однажды побывал в Бейт Лехеме, и это было 25 декабря. На площади Магера был Арафат. Рождественская ёлка и религиозная часть была католической, но всё это освещение, вообще всё было сделано и оплачено евреями. А в конце Рождественского дня они опять воевали друг с другом…  Это Боб.

 — И евреи на этом заработали?

— Конечно!»

Эти два любителя Израиля, кто бы мог подумать, — классические антисемиты.

Размышляю про себя: значит ли это, что, если поскрести британца, то внизу окажется антисемит? Возможно.

И это те люди, которые выдвинули Джереми Корбина наверх, не мог он это сделать сам. Я выхожу на улицу, чтобы покурить, и заодно проверить что в мире нового на моём смартфоне.

Смотрю клип о мероприятии с участием премьер-министра Малайзии в Оксфордском Союзе. Без всякого стеснения этот человек повторяет свой антисемитский мусор, претендуя на то, что имеет право говорить всё, что хочется об этих крючконосых евреях. И аудитория аплодирует ему. А ведь эта публика, кстати, не состоит из приверженцев Мусульманского Братства. Когда он высказывается негативно о геях — ему никто не аплодирует.

Что происходит в Оксфорде? Иисус знает.

А вот в «Гардиан» передовица, а в ней под фотографией бронированного автомобиля где-то в мире со стреляющими солдатами, или готовыми стрелять насмерть в одинокого демонстранта. Это выглядит ужасающе, А в редакторской заметке под фотографией сказано, что это брутальный режим, который убивает невинных людей, у которых «в руках лишь маленькие камни и слоганы на губах.

Прекрасный Английский язык, не правда ли?

А теперь попытайтесь угадать, кто же эти ужасные люди? Конечно же евреи, ака израильтяне, в смысле израильские евреи. Кто же еще?

Вот, если бы в мире не было евреев, мир был бы раем.

Я собираюсь пойти в Ivi Club в Лондоне— Клуб эксклюзивных членов», находящийся над рестораном Ivi, чтобы встретиться с умным британцем, который возможно сможет мне всё объяснить.

Были ли Вы в Ivi Club? Цены там до небес. Но я — гость умного человека, члена клуба и знаменитого в Лондоне адвоката. Поэтому я смог там быть.

Этот адвокат, к вашему сведению, не хочет, чтобы его имя было названо. ОК.

Я спрашиваю у него:

— Британцы — антисемиты?

— Британцы всегда были антисемитами. Вероломный Альбион.

Этот человек говорит на возвышенном английском, и, если вы его не понимаете — это ваша проблема.

— Побывали ли Вы в Йорке? Посетили ли Башню Клиффорда, где были сожжены евреи?

Это было в 1190 году, но этот адвокат не развивает этот факт. Он строит версию. Это его профессия.

Мгновенно, чтобы ошеломить врага, он перепрыгивает в настоящее время.

— Каждый божий день приходят разные истории об антисемитских выходках Лейбористской партии, и да, судя по опросам 40% людей поддерживают лейбористов. Я бы не сказал, что все эти люди сами по себе антисемиты, но эти 40% состоят из людей, которые либо сами по себе антисемиты, либо те, которых не беспокоит антисемитизм других.

Мне остаётся прибавить часть глубоко правых капиталистов, некоторых аполитичных ненавистников евреев, и в результате вы получаете внушительную цифру Британцев, которые не допустили бы, чтобы я стал герцогом, лордом, или графом.

Мне необходимо поднять настроение. Может, сходить на какое-нибудь весёлое шоу?

В нескольких минутах ходьбы отсюда находится театр «Критерий», где идёт продукция Озорного Театра «Комедия о грабеже Банка». Почему бы и не сходить?

Мне интересно, увижу ли я сходство с моим гангстером Чарли из Ливерпуля, который был известным грабителем сейфов. Будь благословенна Британия за то, что даёт нам такой выбор театров.

Я иду в театр.

Свет гаснет. Занавес поднимается. Пьеса начинается со сцены в тюрьме. И с момента подъема занавеса я смеюсь без перерыва.

Вот два примера коротких диалогов между первыми появившимися на сцене героями-надзирателем, охранником Купером и осужденным Митчем.

Надзиратель: Вес (weigh)?

Тишина.

Надзиратель: Вес!

Купер: Я жду, сер. (I’m Waiting, sir.) (Здесь игра слов, звучавших одинаково, но имеющих разное значение. Второй пример тоже базируется на двух одинаково звучащих словах разного значения.)

И это только начало. Время идёт и пьеса становится всё смешней, даже замысловатoй и абсолютно правдоподобной, хотя я, зритель, прекрасно знаю, что ничего на сцене не является реальностью. Это чудо, как этого добиваются, но оно существует. Актёры, Благословение Королеве, просто превосходны!

Я чувствую себя счастливейшим человеком в мире: я в Британии, в Лондоне, и я могу смотреть гениальный Британский Театр. Господи, благослови Англию! Именно такой удивительно весёлый вечер должен был быть на «Тартюфе», но увы, не состоялся. Здесь, можете мне возразить, никто не пытается поучать других.

После окончания пьесы я иду в свой отель. Прежде, чем я попадаю в свой номер, я встречаю Томаса, шотландца из Глазго, который приехал по делам бизнеса в Лондон. Он немного пьян, поэтому его язык немного несдержан.

— Я ненавижу англичан! — говорит он мне.

 — Почему же Вы ненавидите их?

— Они жуткие ублюдки, которые думают, что они всё еще в империи.

 — Кому принадлежит отель? — спрашиваю я человека за стойкой, прежде чем пойти в свою комнату. И мне шёпотом отвечают:

— Израильский еврей»

 — Как его зовут?

— Эли Папоучадо.

Везёт же мне! Переезжаю от палестинца Марвана к еврею Эли. Они, возможен, убивают друг друга на Ближнем Востоке, но в Англии они делают отели.

Я обустраиваюсь в своём номере и смотрю в окно. И что же я вижу? Да, Дворец. Я удрал от него, а теперь я скучаю по нему.

Мне кажется, что это место вырабатывает привыкание.

Мне надо его раскусить и сделать своим. Я должен его покорить. Только как?

Дж К и Я

 Нахожусь в данный момент в Центре Королевы Елизаветы II, находящемся на другой стороне улицы от Вестминстерского Аббатства. Повод: День Памяти Жертв Холокоста, организованный Фондом Памяти Жертв Холокоста. Этот День памяти проводится в день, когда был освобождён концентрационный лагерь Аушвиц-Биркенау в Польше. В этот День вспоминают не только евреев, но также и цыган, геев и других людей, погибших в других трагических ситуациях, будь то в Судане, Руанде, Мьянма, Боснии и так далее.

 Мне приходилось посещать много Памятных Дней, большей частью в США, когда отмечали убийства шести миллионов евреев во Второй Мировой Войне. Впервые я отмечаю День Памяти, где различные трагедии, объединены воедино. Почему это так? Мне думается, что это порождение ООН, а раз так, то это рассчитано на упоминание всех геноцидов. Но тогда им следовало назвать это Днём Геноцида.

 Первые ряды занимают самые почитаемые люди Британского общества. Лорд такой-то, и лорд сякой, эта леди, и другая леди, этот лидер и другой лидер, включая Главного Раввина Британии и лидера оппозиционной партии, т.е. Лейбористской.

 Да, Джереми Корбин тоже здесь. Он окружён группой, состоящей из нескольких леди и двух анти-сионистов евреев-хасидов, один из которых сопровождает его до туалета и назад. Может он и святой, но ему требуется справить нужду. И кто же поможет ему облегчиться, если не анти-сионист еврей?

 Вот он, Джереми Корбин, прямо здесь. Ангелы Холокоста принесли мне его на серебряном блюде, а не Пит из Оксфорда. И здесь, в самом непредвиденном месте, где я никак не ожидал этого человека, я, наконец, могу стоять рядом с ним и смотреть ему в глаза. В их глубину. И я приближаюсь к антисемиту из моего сна.

 Что же мне сказать ему? Я спрашиваю моего орла, надеясь, что он меня услышит, где бы он не был. Я думаю, но я не уверен, что орёл советует мне его съесть. Нет, орёл! Ты не можешь убеждать еврея съесть христианина во время церемонии Дня Памяти Жертв Холокоста. Эти два еврея же убьют меня!

 Я вглядываюсь в его нос, пытаясь увидеть горбинку, а затем представляюсь журналистом из Германии.

 Я не называю ему своего имени. Если спросит, то назовусь Адольфом, разумеется. Но он не спрашивает. Он смотрит мне в глаза, всматривается в черты лица, на нос, на губы — и решает, мне кажется, что я ему нравлюсь. Я спрашиваю, не согласится ли он на интервью со мной.

— Мы сделаем это» — говорит он мне и направляет к одной из леди, которую он называет «наиболее эффективной. Она обладает немецким уровнем производительности.

 Мы объединяемся — Сатана и ваш покорный слуга. И мы беседуем.

 Говорим о городах Германии, и я рассказываю ему, что Гамбург — город прессы, Берлин — город культуры, Франкфурт — город денег. Ему это нравится, он говорит, что это лучше, чем в Британии, где Лондон доминирует над всеми.

— Нам следует сильно укрепить Лидс, Манчестер и Ньюкестл.

 Между нами говоря, мне это как-то всё равно, но я говорю ему, что полностью согласен с ним. Он мне сообщает, что его правительство будет инвестировать разные города, ибо он понимает важность развития регионов.

 Я, как немецкий знаток развития городов, соглашаюсь с каждым его словом. Мы говорим немного об образовании.

— Чем я восхищен в Германии, так это его образованием и тем, как оно финансируется. Я был бы счастлив поговорить с Вами обо всех этих вещах.

 И Джереми Корбин просит свою «наиболее эффективную леди», Кери Мёрфи, главу его штаба, организовать нашу встречу. Я даю Кери своё имя, назвавшись Тобиасом, а не Адольфом, и она обещает организовать встречу по возможности как можно скорее.

 На этом мы с Джереми обнялись. Да-да, мы это сделали. Две души объединились.

 Я вглядываюсь в его глаза — два проницательных глаза, очень похожих на глаза раввина из Гейтшеда. Hе братья ли они? Какова ирония? Настоящая английская ирония. Я этого не ожидал, но факт является фактом. Джереми Корбин вблизи излучает тепло, как это делают несколько политиков.

 Его губы выдают в нём любителя хорошо поесть. И они также всегда готовы к смеху. Он тщательно одет, разговаривает тихо, дружелюбно. Словом, джентльмен, английский джентльмен. Мне нравится этот человек.

 Это напоминает мне Марвана, моего палестинского кузена из Ливерпуля, который рассказывал о своих чувствах, когда он впервые встретился с Саддамом Хусейном: «Саддам был тёплым человеком, искренним… Когда я встретился с ним, я нашёл его очаровательным.

 Короче, если я правильно всё понял, мой Джереми является действительно хорошим человеком, который действительно не любит евреев. Ой вей, как говорят на идиш.

 Памятное мероприятие должно вскоре состояться, и все занимают свои места, включая Джереми и меня.

 Лора Маркс, Кавалер Ордена Британской Империи, британская еврейка, которая является председателем Фонда Дня Памяти Жертв Холокоста, приветствует участников такими словами:

— В этом году мы столкнулись с волной преступлений на почве ненависти против Мусульман, общины ЛГБТ, эмигрантов, беженцев, Евреев и других меньшинств.

 Сразу можно увидеть в ней британскую еврейку — по тому, как она назвала мусульман первыми, а евреев последними. Надо быть британским евреем, чтобы чувствовать себя комфортно только тогда, когда ты находишься в самом низу лестницы.

 Далее она продолжает, обращаясь к Джереми Корбину, но не называя его имени:

— Я должна сказать вам, что в последние несколько месяцев люди ставили под сомнение составленный список приглашенных гостей.

 Я что-то не понял, ибо, насколько я знаю, участие Джереми Корбина держалось под большим секретом и никогда не объявлялось. Но она продолжает.

— Нас спрашивали, стоит ли продолжать приглашать некоторых представителей, зная, что это может огорчить местных уцелевших жертв и беженцев в этой комнате. Мы знаем из независимых исследований, что люди посещающие эти Памятные мероприятия знают больше, сопереживают глубже, и продолжают делать всё, чтобы построить лучшее будущее. Поэтому мы искренне надеемся, что все на этой церемонии, включая политиков всех уровней, будут активно давать отпор антисемитизму.

 Это, по большому счёту — бестактность. Если она хочет атаковать Джереми Корбина, то она не должна приглашать его, а затем читать ему наставления перед всеми. Но, если её желанием является склонить его на свою сторону, то существуют лучшие способы это сделать.

 А служба продолжается. Множество стран упоминаются по несколько раз, но Израиль упомянут лишь один раз, и то, скорее, как запоздалые мысли. Таков Мемориальный День Холокоста по-Британски.

 Тут поют и песни. О геях, Руанде, даже еврейское канторское пение на иврите. Насчёт последнего ведущий вечера поясняет, что оно обычно всегда исполняется перед сбором средств. До меня никак не доходит эта странная ремарка, но честно говоря, это неправда.

 Ведущий еще добавляет, что это канторальное пение не только об евреях, но еще и о геях и друзьях… В этом столько же правды, сколько, если бы сказали, что пророк Мухаммед упомянут в Песне Песней. Помните о такой?

 Наконец, мероприятие, слава тебе Господи, заканчивается. Те двое анти-сиониста следуют за Корбиным на выход. Вскоре и я ухожу.

 На парламентской Площади я встречаю женщину с огромным крестом, висящим на шее и мужчину, значительно старше её. Это президент и вице-президент Методистской Церкви — преподобная Микаэла Юнгсон и Бала Гнанапрагасам соответственно. В их церкви, по их словам, 200.000 прихожан. Они только что покинули Центр Королевы Елизаветы, где они участвовали в мемориальном мероприятии. Я прошу их поделиться со мной своими мыслями об этом событии, и они любезно соглашаются. Прекрасно.

 Я спрашиваю у них:

 — Что вы думаете о факте приглашения организаторами Джереми Корбина.

Микаэла: «Я думаю, что это очень важно. Джереми Корбин — политический лидер, который представляет партию с множеством взглядов. Он публично заявил, что является противником антисемитизма, поэтому почему было его не пригласить? Нам нужны люди в одной комнате, чтобы говорить…

 — Из того, что я прочёл в Британской прессе, включая левую, его обвиняют в том, что он сам антисемит, поддерживающий других антисемитов и отказывающийся разбираться в антисемитизме в его партии.

 Бала: «Но он очень ясно говорит, что он против этого, и люди, которые обвиняют его в антисемитизме неправы. Ведь он говорил это несколько раз. Как часто он должен говорить это, чтобы люди признали это?

 — Я слышал разные истории…

— Вы слышали неверные истории. Зачем тогда он находился здесь? Он лидер его величества оппозиции, официальный лидер! Он — важная фигура. Не сам по себе Джереми Корбин, но факт того, что он лидер оппозиции.

 Микаела становится немного раздражённой. Вся её любезность куда-то испарилась.

— Я думала, что мы будем говорить о мероприятии, а не о Джереми Корбине. Вы собираетесь задать нам другой вопрос о событии, или мы можем идти?

 — Идите, мои дорогие, идите.

 На Парламентской площади спускается ранний вечер. Я гляжу в небо и обращаюсь к ангелам: Ангелы Холокоста, не могли бы вы дать мне еще раз Джереми?

Не—Не—Не

 Лорд Блэкхиза Стоун проводит очень много времени в Палате Лордов. И, если я хочу увидеть его, а я хочу, то мне следует пойти во дворец.

 Люди старшего поколения обычно говорили, когда речь шла о женщинах: Вы не можете жить с ними, и вы не можете жить без них. То же изречение можно применить и ко Вестминстерскому Дворцу. Вы не можете жить с ним, и вы не можете жить без него.

 Вот скажите мне: смогли бы вы пропустить возможность встретиться с Лордом Блэкхиза Стоуном? Конечно, нет, верно?

 Лорд Блэкхиза Стоун. Что за имя! Это вроде Баронессы Статуя Свободы, не правда ли? Что-то такое, что не хочется пропустить. Никогда.

 Но теперь… Существует небольшая проблема. Мы ведь в Британии, стране языка. Это означает, что Лорд Блэкхиза Стоун является лишь официальным именем, Британский титул, а не настоящее имя. Это лишь шоу. Шекспир. Каково же истинное имя этого создания? А зовут его Эндрю Зелиг Стоун. Без всяких Блэкхизов. Как только человек становится Лордом, или Баронессой, он превращается в Лорда чего-то. Лорда Сада, Баронессой Моря, Сэр Огня, или Дама Ветра. Ну, что-то вроде этого. Так тут положено. Когда я стану Лордом, надеюсь в скором времени, то буду называться Лордом Площади Пикадилли Тененбомом. Звучит хорошо, не правда ли? Я люблю площадь Пикадилли, особенно вечером, когда тысячи огней сияют на волшебных зданиях в этом районе, которые придают королевскую ауру этим окрестностям. Это место является одним из тех в Лондоне, которые выглядят более вдохновляюще, чем Райский Сад.

 Лорд Площади Пикадилли Тененбом. Марван Ливерпуля Палестинский скоро приедет повидаться со мной. Он будет искать лошадей и слонов. Будет приятно вновь увидеться.

 Во всяком случае, Лорд Блэкхиза Стоун ждёт меня у входа Пирс Палаты Лордов. Затем ведёт меня вокруг этого места, из комнаты в комнату, пока мы не попадаем в Королевскую Галерею, украшенную гигантскими картинами полей сражений на стенах, где тела покойных людей громоздятся однo над другим.

 Да, я был здесь уже. И я тогда представил себе ужасную фигуру ДК и умирающих евреев.

— Хотите ли посидеть здесь? — спрашивает меня Лорд Стоун.

 — Да, с удовольствием.

 Я стал, как видно, вежливым англичанином. Конечно мне не нравится это место, но я этого не скажу. И мы садимся и разговариваем.

 Он рассказывает, что когда-то работал в M&S.

 — В каком статусе Вы покинули это место?

— Управляющего.

 — Это самая высокая должность в Маrks & Spenser?

— Номер два.

 — А теперь вы Лорд. Как Вы стали им?

— Окей, я не образован. Я покинул школу, когда мне было 15 лет из-за дислексии. Я занимался уличной торговлей десять лет и был в низах общества. А потом мой дядя, который хотел мне добра, сказал…

 Тут он останавливается и собирается с мыслями. И продолжает:

— Знаете, я думал, что я тупой. Два моих брата были очень умны, логичны, прямолинейны, с развитым языком. А мой мозг работает совсем по-другому. И мой дядя сказал: Смотри, ты очень умён, но по-своему, не так, как другие люди. Розничная торговля-хорошее дело, и ты должен пойти и поработать с кем-то, кто хорошо понимает это дело. Незачем тебе болтаться в низах уличным торговцем. И потом мне повезло, когда я понравился другому еврею сэру Маркусу Сифу, который был президентом Маrks & Spenser.

 Я вижу, что этот человек еврей. А он продолжает свой рассказ.

— Он заметил, что с одной стороны я не умею вести себя, но с другой— очень умён. И он нанял меня своим персональным ассистентом. Он учил меня как себя вести, как вести себя в разных случаях. И постепенно я дошёл до управляющего. Я был управляющим в Маrks & Spenser в 90-е и… — За сколько лет вы выросли до поста управляющего?

— Я пришёл туда в 1966, а в 1994 я был управляющим. Почти за 30 лет. Но тут другая история. Случилось так, что в конце 90-х Лейбористская партия становилась всё больше и больше популярной, и Тони Блэр и его команда захотели изменить Палату Лордов. В старые времена Палата Лордов состояла из наследных пэров. Там были сыны отцов, сыны сынов… В 1998 году он это изменил. Тебе вовсе не надо быть сыном отца и т.п. После 50-летней дискуссии в 1998 году он сказал: Нет, хватит. Мы можем сделать Лордом пожизненно за что-то такое, что человек сделал в своей жизни, а не потому, что он чей-то сын.

 Небольшая пауза. И далее:

— Каждый закон проходит через Представителей и потом приходит к Лордам, а потом идёт к Королеве. Тони Блэр и Гордон Браун сказали: Нет-нет. Мы не будем это разрушать. Мы не будем избавляться от этого. Хорошо иметь две Палаты, потому, что одна для короткого времени, а другая — пожизненная. Одна должна видеть задачи с точки зрения перспективы, а другая видеть кратчайшие задачи… Одну избирают, а другую назначают. Мы туда назначим своих людей и покончим с наследными перами. Сделайте мне, найдите мне тридцать Лордов. У них были люди, у которых были адвокаты, люди, осведомлённые в политике и во многом другом… О, я хочу показать, что люди в бизнесе могут тоже быть социалистами, которые верят в то, что любой человек имеет право на справедливость. Далее он сказал: свяжитесь с Девидом Сейнсбури и с президентом Marks & Spencer. А ему отвечают: Нет, Вам не стоит иметь дело с президентом М & S, Ричардом Гринбури, ибо он Тори, и он автократ, он не наш человек. Тогда он сказал: Но должен же кто-нибудь там быть. Ему ответили: О, там есть один парень, Эндрю Стоун. Он немного сумасшедший, он размахивает руками, когда говорит, но он и его жена действительно верят в то, что мы делаем. Тогда он сказал: О’кей, прекрасно! И они позвонили мне и сделали Лордом. Так я и стал им.

 — Чтобы стать Лордом нужно иметь назначение Премьер-министра?

— Премьер-министр рекомендует человека Королеве, а Королева уже утверждает его на всю жизнь. Премьер-министр может получить некоторых, оппозиция тоже может, каждый год они….

 — Но все они указываются первоначально, прежде чем Королева утверждает?

— Да, да, да!»

 — Назначенных политической партией?

— Да, правильно.

 — Нравится ли Вам работа Лорда?

— Это интересно. Я здесь уже 20 лет. Вы спрашиваете, нравится ли мне работа? Я не люблю конфронтацию. Я не люблю споров. Я не люблю племенные объединения. Когда я только пришёл, я был потрясён увиденным, которое было похоже на школьную площадку, где люди говорят: Нет, нет, нет — они на другой стороне. Они использовали низкие, ужасные приёмы, политические интриги. А я не люблю это. Я это не умею, и я ведь не министр, я не в Избранном Комитете. Но есть некоторые вещи, в которых я заинтересован. Это мир на Ближнем Востоке, благотворительность, образование. И что великолепно в этом месте, так это то, что здесь собраны величайшие люди страны. На данный момент у нас 750 Лордов, и среди них есть знаменитые архитекторы, адвокаты и доктора и другие (включая 26 епископов, которых называют Духовными Лордами).

Если я хочу завершить свою работу, то мне не нужны деньги, ибо у меня будет пенсия. Мне не нужен статус, ибо я Лорд. Мне не нужно иметь собственное «Я», ибо я уже его приобрёл. Мне не надо ничего. И люди знают, что если я к ним прихожу и говорю, что у меня есть что-то действительно важное, и прошу помочь мне, они это немедленно сделают. Поэтому здесь фантастическое сообщество. И так я достигаю цели»

 — Не могли бы Вы привести пример Ваших наибольших достижений, которыми Вы гордитесь за последние 20 лет?

— О’кей. Я думаю, что это еще не случилось, но я работаю над этим. В 1967 году я поехал в Израиль и был волонтёром в Шестидневной Войне. Я находился там в течении года. Я понял, что у нас есть своё собственное еврейское понимание и изложение фактов, что это та страна, которую мы заслужили, когда Объединённые Нации сделали это возможным для нас в 1948 году.

 Но с другой стороны Палестинцы чувствуют, что мы вторглись и захватили их страну, и у них есть своё видение истории. Я не могу ненавидеть их. Даже Хамас. Они ненавидят нас, но я понимаю откуда это взялось. Так их воспитали. И я всегда пытался говорить с обеими сторонами, ведь я не люблю конфронтаций, чтобы увидеть нет ли чего-то такого, что могло бы привести к выигрышной ситуации.

 Мне следовало бы привести с собой людей из IRA (Ирландской Республиканской Армии), людей такого толка, для которых годами бомбить Лондон было удовольствием, привести просто для того, чтобы Лорд понял каково их происхождение и как их воспитали. Но я не думаю, что они согласились бы встретиться с евреем.

 А Лорд продолжает говорить.

— Несколько лет назад была создана организация под названием «Два Государства, одна Родина», идеей которой было существование государства Палестина и государство Израиль и конфедерация, которой руководили бы палестинцы и израильтяне, с экологией, экономикой, образованием и здравоохранением без границ. Мне это очень нравилось. Я говорил с палестинцами, с израильтянами, а потом вернулся и сказал: Да, я буду продвигать эту идею. Но неожиданно я столкнулся с Лордом Вульфом, Лордом Гарри Вульфом, самым пожилым судьёй, Председателем Апелляционного суда в этой стране. Он прекрасный адвокат. Я говорю ему: Гарри, смотри. Я был в Израиле, и там есть идея создать конфедерацию. Нет ли у тебя конституции для конфедерации? А он отвечает: О, это два великих слова для розничного торговца. Что ты имеешь ввиду? Я объяснил ему, а он говорит: Эндрю — это фантастика. Я хочу помочь тебе. Сэр Джеффри Джоуэл — величайший конституционный архитектор в мире. Я свяжусь с ним, мы заплатим ему за это и попробуем вместе подумать, как создать эту конституцию. Прекрасно! И они начали работать над этим. Через некоторое время я встретился с Лордом Деар, который был начальником Полиции Метрополии и советником правительства по вопросам полиции… Я говорю ему: О, дорогой Лорд Деар, можешь ли ты создать полицию, полицию и полицию? Он отвечает: Эндрю, это то, о чём я даю советы по всему миру. Я рассказал ему о том, что делаю, и он сказал: Я сделаю это бесплатно. В общем, я хочу сказать, что теперь они работают над этими вещами.

 — Что-нибудь случилось после всего этого?

— Ну как, они всё ещё работают над этим, всё ещё работают. Но появилась еще одна вещь, которая стала главной. Я даже не уверен, должен ли я опубликовать это в настоящий момент…Наряду с этой группой, появился другой человек по имени Дан Харт, который занят продвижением нового движения Пути Мира, в котором он хочет объединить все эти разные вещи во что-то одно общее. Итак, имеются люди на местах, и благотворители, есть НПО (неправительственные организации), есть бизнесы. Есть правительство, есть люди. И все они будут приносить добро всему Израилю, всей Палестине, всему Египту, всей Иордании. А теперь еще Тони Блэр создал организацию под названием ALLMEP, что означает Альянс по Миру на Ближнем Востоке. И он разговаривает на над-правительственном уровне. Потом Пути Мира начинают переговоры на благотворительном уровне. То, о чём я рассказал Вам о «Двух Государствах, одной Родине», там речь идёт о муниципальном уровне. И Клаус Шваб, глава Всемирного Экономического Форума, был бы рад, если бы это произошло. Кто знает? Я думаю, что это займёт много времени. Израиль образовался в 1948 году, возможно в 2048 году мы увидим урегулирование.

 — Я понимаю, почему это всё интересует Вас, поскольку Вы — еврей. Но я не понимаю, почему это занимает других, тех, кого Вы назвали и многих других в этой стране. В чём заключается их интерес в Израильско-Палестинском конфликте? Эта часть Ближнего Востока является крохотной точкой на карте, почти незаметной. Маленькая капля в бушующем вокруг море конфликтов в мире. Столько убийств в различных частях мира, геноцид, экстремальное нарушение прав человека… Но всех интересует только эта маленькая точка. Посмотрите что происходит в Китае, России, Афганистане, Пакистане, даже в Турции. Курдистан просто не существует. И это лишь короткий список ужасных вещей, которые случаются в мире, но это никого не волнует. Почему люди, так много людей, умнейшие люди страны вовлечены в Израиль?

— Я не знаю.

 — Большое спасибо.

— Я приобрёл квартиру в Иерусалиме. Я там бываю шесть раз в год.

 — Разрешите мне спросить Вас о чём-то другом. Вы — член Лейбористской партии. Много месяцев в Лейбористской партии ряд антисемитских скандалов. В стране очень немного евреев. Почему лейбористов так волнуют евреи? Зачем? Вот у вас тут замечательная Палата Лордов. Посмотрите как она великолепна. Казалось бы, о чём ещё мечтать? Лондон — великолепный город, один из самых богатых в мире. Здесь столько всего, столько великолепных вещей. Но Британцам больше нечем заняться, как говорить об Израиле и создавать антисемитские скандалы. Что здесь происходит?

— Я не могу ответить Вам на этот вопрос. Я думаю, что антисемитизм был вокруг всегда. Я родился в 1942 году. Было убито 6 миллионов евреев. Когда я был в старших классах на собраниях всегда пели какие-то христианские песнопения, молитвы. Тогда делались объявления: Еврейские мальчики, которых здесь было 16 из 600 учеников, должны пойти в Еврейскую комнату. Троих из этих 16 составляли мои братья и я. Так проявлялся там антисемитизм. Когда я работал и занимался уличной торговлей, там тоже был антисемитизм. Я не знаю ответа почему, но на протяжении всей истории евреев существовал антисемитизм. Нет, на этот вопрос я не отвечу.

 Удивляет ли Вас антисемитизм в Лейбористской партии?

— Я не хочу делиться этим.

 — Но что Вы чувствуете по этому поводу?

— У меня есть мешок, который я таскаю повсюду с собой. В нём мой паспорт и 27 разных валют. Если мне придётся уехать завтра, я это сделаю. Мне 76 лет, и 76 лет я живу здесь, и я член Палаты Лордов, и всё же…

 — Поэтому вы носите с собой паспорт?

— Да. И поэтому я приобрёл квартиру в Иерусалиме.

 Я шокирован, я тронут его ответом. Передо мной человек, который достиг всего — денег, власти и престижа. И он опасается депортации из страны, где он является Лордом, где его могут депортировать лишь потому, что он еврей. Идёт 2019 год, мы в городе Лондоне, и этот еврей, член Палаты Лордов таскает с собой свой паспорт и 27 различных валют, полностью готовый к тому, что его могут вытолкать его соотечественники в любое время, в любой день.

 Холокост еще не закончен, и он принадлежит лишь евреям. Лорды тоже.

(продолжение)